Кудрат Эргашев - Позывные — «02»
— Тогда вы, наверное, помните пассажирку, которую восемнадцатого января привезли в это место?
Арслан показал фотографию места, где обнаружили Калетдинову.
— Никаких пассажиров я не возил.
— А вот Григорьев даже сумел ее опознать. Вот она, посмотрите. — Арслан вынул из ящика стола и придвинул к Самохину фотокарточку Калетдиновой. — Узнаете свою пассажирку?
Самохин долго рассматривал фото, затем ознакомился с показаниями Григорьева, только после этого он произнес:
— А-а, вспомнил, в самом деле, около автовокзала подобрал одну девушку, просила очень. На каникулы, сказала, едет.
— У нее были с собой вещи?
— Чемоданчик был. В общем, довез я ее до райцентра, там она и вышла.
— Опять, Самохин, лжете. Не довезли вы ее до райцентра. Я напомню вам, как это было.
Туйчиев, не торопясь, будто присутствовал при этом, стал рассказывать о том, как Самохин завез Калетдинову в сторону от дороги с целью ограбления, как она сопротивлялась, и он ударил ее монтировкой по голове.
— Вот протокол. Потерпевшая опознала вас по фотографии. Дальше будете рассказывать сами и не забудьте про бриллиантовое кольцо.
Самохин молчал.
— Что же вы молчите, Самохин? Или нечего сказать?
Наконец. Самохин прерывающимся голосом выдавил из себя:
— Хватит. Да, я все сделал…
* * *Во время допроса Левшин вел себя странно: он то становился рассеянным, то, точно собираясь с силами, чрезвычайно внимательным. Он беспрестанно путался в показаниях, особенно в подробностях, связанных с передачей подарка, но в одном оставался постоянен.
— Это недоразумение, — твердил он. — Калетдинова мне ничего плохого не сделала, зачем же мне было так поступать? Я только передал магнитофон, выполняя просьбу неизвестного мне мужчины.
С необычайной легкостью он мог свидетельствовать и «за» и «против» себя, и это заставляло насторожиться, потому что было непонятно, зачем ему это, если он не признается в главном.
— Значит, Левшин, свое знакомство с Калетдиновой вы не отрицаете? — еще раз уточнил Туйчиев.
— Разумеется.
— Расскажите о ваших отношениях, — попросил Арслан.
Левшин надолго замолчал.
— Это были хорошие отношения, — наконец произнес он и грустно улыбнулся. — Мы встречались около двух лет, — он снова умолк.
— Я слушаю вас, Левшин, продолжайте.
— Все не так просто… Где-то с полгода назад нашей дружбе пришел конец.
— По чьей инициативе?
— Не по моей.
— Она стала встречаться с другим?
— Не знаю.
Когда же Левшин, улыбнувшись, признался, что, конечно, при необходимости он мог бы раздобыть у себя на работе немного взрывчатки, это совершенно обескуражило Туйчиева.
«Что за странный тип? — думал Арслан. — Неужели он не понимает всей серьезности своего положения. Надо же! С Калетдиновой он встречался, потом разрыв; заряженный магнитофон в качестве подарка для Калетдиновой вручает Гуриной именно он; взрывчатку нужно достать — пожалуйста, и это он может… А главное, у него есть далеко не абстрактное основание мстить Калетдиновой: ведь его отвергли. Неужто он так хитер и дальновиден, что правдиво рассказывает нам отдельные детали, не сознаваясь в главном, понимая, что мы больше ничем против него не располагаем? В кошки-мышки играет с нами! Тоже мне любитель острых ощущений! Может быть, у него такая авантюрная натура! Не похоже. Очень уж он простодушен. Тонкая игра? Вряд ли. В чем-нибудь он бы себя разоблачил, мы же его буквально со всех сторон прощупали… Что же тогда? Тогда остается одно: он говорит правду. Был, выходит, некий незнакомец, попросивший его выполнить небольшую просьбу, тем более, что Левшин сказал ему о своем знакомстве с Калетдиновой. В самом деле, почему не мог Левшин быть таким промежуточным звеном в преступном замысле гражданина ИКС, если только он вообще существует? Оказал любезность, ничего не зная, ни о чем не ведая. Хорошо, пусть так. А если все же месть? Но мало ли расстаются юношей и девушек? Что ж, убивать за это? Чепуха. Тогда какой же мотив, каковы побудительные причины? Пусто… Выходит, должно было совершиться безмотивное убийство, но зато столь тщательно подготовленное… Да это же, как говорится, сапоги всмятку… Ладно, продолжим по порядку. Во-вторых, зачем Левшину было показываться у себя в институте, где он учится и где его все знают.
Мало-мальски разумный человек на это не пошел бы.
…Значит, Левшин в этом деле лицо случайное, на его месте мог при известных обстоятельствах оказаться любой другой студент, к которому ИКС обратился с подобной просьбой. Самохина он не опознал, стало быть, надо искать дальше. Неужели Николай прав и Самохин не причастен к взрыву?»
— Скажите, Левшин, а не кажется ли вам странным, что незнакомец обратился к вам, — продолжил допрос Туйчиев. — Разве он сам не мог передать адресату свой подарок?
— Конечно, — согласился Левшин. — Только, знаете, он очень спешил. Билет мне показывал на самолет, и машина его ждала…
— Какая машина? — перебил его Туйчиев, потому что о машине Левшин упомянул впервые.
— Такси… Номер вот не запомнил… Собственно, я и не собирался запоминать его: мне ни к чему это было. Он страшно торопился, — зачем-то опять повторил Левшин. — А я шел в институт… Вот так и вышло…
Туйчиев внимательно следил за выражением лица Левшина, но, казалось, каждая его черточка излучает правдивость.
«Чертовщина! — ругнулся про себя Арслан. — С него можно ваять скульптуру «Искренность». Но где же правда? Как добраться до нее?»
* * *На допросе у Туйчиева ребята рассказали…
…Вырвав у Лялина магнитофон, Димка почувствовал себя настоящим героем. Подойдя к ребятам, он снисходительно посмотрел на Славку и Кольку, которые опешили и растерянно таращили на него глаза, оценивающе похлопал по крышке и поднял указательный палец.
Первым пришел в себя Колька. Он внимательно стал рассматривать магнитофон.
— Хорошая машинка, — прицокнул он языком.
Димка горделиво выпрямился: «Знай наших!»
— Зачем это ты?.. — отчужденно спросил его Славка. — Не знаешь, что за это бывает? Мало тебе было скандала с классным журналом, так еще и это!
— А что? — задиристо ответил Димка.
— А то, что это уже не школьные шалости, а знаешь чем пахнет?!
Но Димку уже несло, он не мог остановиться и упивался тем, что сумел ошеломить ребят своим поступком, еще раз доказать свою значимость. Никто из них не осмелился бы на такой шаг, а вот он, Димка, «Шкилет», открыто продемонстрировал свою смелость. И хотя на душе было не совсем хорошо, особенно от Славкиного вопроса, но Димка решил не поддаваться этому чувству.
— Мы тоже любим хорошие магнитофончики, — процедил он сквозь зубы, давая понять, что ему все трын-трава. — Может, съездим к Саше, он сегодня дома? — предложил он и, видя, что Славка продолжает молчать, вызывающе спросил: — Или, может, в милицию сообщить хотите. Тогда валяйте…
— Я товарищей не выдаю, — зло оборвал его Славка. — Поехали к Сашке!
Ребята быстро перебежали через дорогу к остановке и вскочили в троллейбус.
Они не ошиблись: Рянский был дома. Поздно ночью он прилетел из туристической поездки в Ленинград, куда ездил в качестве сопровождающего, и поэтому сегодня на работу не пошел.
— Ну, племя молодое и знакомое, не искрошились ли ваши уже не молочные зубы о гранит науки? — встретил он ребят.
— Новые записи есть? — деловито осведомился Димка.
— Чего, чего? — удивился Рянский.
— Записи хорошие, говорю, есть? А то надо проверить один аппарат.
С этими словами Димка торжественно поставил на стол магнитофон, который до этого держал за спиной. Саша удивленно посмотрел на ребят и отрывисто спросил:
— Это чей «Филлипс»?
— Наш, — небрежно бросил Димка.
— То есть чей это ваш? — не понял Саша.
— Да Димкин он, — поспешно вставил Колька.
— А-а, — понимающе протянул Рянский, — тетя из Америки прислала любимому племяннику.
— Какая тетя? — не понял Колька. — Димка сейчас одного теленка-ребенка в телефонной будке зажал… И он ему…
— И он на память оставил мне магнитофон, — стараясь сохранить невозмутимость, закончил Димка.
Рянский на мгновение онемел и вопросительно уставился на Славку. Тот кивнул, подтверждая…
Зло сощурив глаза, Рянский подошел к Димке и, схватив его за подбородок, запрокинул ему голову назад, процедил сквозь зубы:
— Ты давно был на приеме у психиатра, ребенок?
Колька хихикнул.
— Кретин! — тихо, но жестко сказал Рянский. — Любишь хорошие вещички, грабишь средь бела дня и с награбленным прешься ко мне? Подвести меня под монастырь хочешь? Ну-ка, бери свой магнитофон и убирайся! А когда за тобой придет милиция…
